Старообрядчество в век Интернета: как живут вятские старообрядцы

Старообрядцы на Вятке живут со времен раскола русской церкви в 17 веке. Тогда на приверженцев старой веры начались гонения. Вятка географически удалена от столиц России, климатические условия достаточно тяжелые, наверное, поэтому в Хлынов и сослали епископа Александра, который стал первым Вятским епископом.

В советский период все общины в городе были уничтожили. Новый виток в развитии старообрядчества на Вятке начался в 2000-е годы. В Кирове появился храм, вокруг которого сплотились прихожане. Журналист «Навигатора» побеседовал с одним из них, Алексеем Кошкиным и познакомился с укладом жизни вятских старообрядцев.

Мы договорились встретиться с Алексеем в воскресный день, сразу после окончания службы в Никольской церкви, что в Красном, на пути из Кирова в Нововятск. Приехав немного раньше назначенного срока и повязав платок, я вошла в притвор церкви.
В  просторном, но достаточно сумрачном помещении женщины в синих сарафанах и длинных белых платках, скрепленных под подбородком. Они присматривают за свободно разгуливающими по «прихожей» Божьего храма девочками двух-трех лет. Одеты малышки точь-в-точь в такие же сарафаны и платки, как и взрослые прихожанки.
Из соседней трапезной раздаются голоса, гремит посуда — там готовятся к совместному завтраку. Тем временем в главном помещении идет богослужение. Слух улавливает звучащий знакомым речитативом «Отче наш». Остальные мелодии и тексты сильно отличаются от тех, к которым мы привыкли в никонианских православных храмах.
Взгляд постепенно привыкает к полутьме. Пламя свечей разгоняет сумрак в небольшом зале. В глаза бросается то, что и на мужчинах длиннополые одежды. Это делает всех их похожими на священников и подчеркивает, что в службе участвуют все.

– В старообрядчестве так принято: прихожанин здесь не гость, каждому поручено какое-то дело, — уже после пояснил Алексей Кошкин.— Ведь  храм — это не стены, не потолок, это люди. Надо их вовлекать в общий процесс, озадачивать ответственностью. Это в никонианской церкви есть профессиональный хор, есть люди, которые за тебя все приберут. Человек только приходит и пользуется. Не захочет — может и вовсе не явиться на службу. А у нас хочешь – не хочешь — идешь. Это взрослая позиция. Бог сказал надо — значит, надо.

– Ваши прихожане в основном люди среднего возраста и молодежь. Что их привлекает в храм?

– Думаю, связано это с тем, что в нашу эпоху, когда все продается и покупается, когда все устои расшатаны и намеренно размыты, людям просто не за что зацепиться в жизни. Последней ниточкой остаются Господь и вера. И нет ничего удивительного в том, что молодые люди приходят, в том числе, и в старообрядческую церковь — среди них, кстати, немало предпринимателей. Слава Богу, они нашли здесь свое основательное место.
Несмотря на то, что наш храм — единственный в Кирове (ближайший — в Омутнинске), по выходным обычно собирается на службу не больше 70-80 человек, на Пасху — около сотни. У нас все друг друга знают, очень многие связаны узами кровного или духовного родства. При этом наше сообщество не замкнутое, у церкви очень часто появляются новые прихожане.

– Расскажите, как вы сами пришли старообрядчество?

– Сейчас очень модно спрашивать про мотивацию человека, как он пришел к вере. Один говорит: «Ну, было плохо, я принял крещение, стало хорошо!»
Другой: «Жена в этой вере, перешел, чтобы все у нас в доме было нормально». Третий расскажет про неудачи в бизнесе… Можно из этого половину применить и ко мне. Но суть-то ведь в другом!
Что такое вера? Это привязанность к Богу: вот как Он сказал, так и делайте. Больше никак!
Почему, допустим, нужно создавать семью здоровую? Жениться, замуж выходить? Чтоб детей иметь? Или чтоб хорошо было? Да нет, потому что так Бог велит: «Плодитесь и размножайтесь и наследуйте Землю». Вот это, мне кажется, самая правильная и достойная мотивация к тому, чтобы сохранять веру, приумножать ее и быть верующим.
Человек разумом своим пытается все расчленить и постичь. Разложить по полочкам и начать действовать. Ведь современная идеология такова, что человек говорит: «Я есть бог».
И вот сидит какой-нибудь «бог» и ковыряется в своем смартфоне, странички листает. И думает, что он управляет всем. А эта жизненная позиция — иллюзорна, она обречена натолкнуться на реальность: ты не один, есть Тот, кто на самом деле это все создал и на самом деле всем управляет.
И когда внутренние иллюзии наталкиваются на реальность, тогда человек получает некий щелчок.

– В вашей жизни были такие щелчки?

– Конечно, хоть и не слишком болезненные. У многих людей гораздо трагичнее все складывается. Первоначально я принял крещение в никонианстве: работал сторожем в церкви, иногда что-то читал на клиросе.
Я тогда заканчивал мединститут, меня очень интересовала психиатрия. А из новообрядческой церкви опять же шел сигнал, что этим ни в коем случае нельзя заниматься. И явственно в один момент ощутил, что нет единства моей церковной жизни и жизни вообще, что рассыпаюсь от этого всего.
Одним словом, все это привело к тому, что в 23 года я принял старообрядческую веру. Моя жена Наталья, кстати, гораздо раньше — в 12 лет.

– У вас с супругой пятеро детей, многие родители сегодня даже представить себе такое боятся...

– У нас три мальчика и две девочки, старший учится в четвертом классе. Многодетность — это одна из особенностей, которую накладывает на быт наша вера. Наташе поработать не пришлось, ей в этом плане не повезло. Или, может, наоборот? Женщины сейчас хотят быть успешными, везде стремятся управлять. А ее работа — воспитывать детей. Дело, кстати, не из легких. Мне приходилось несколько раз оставаться с детьми, например, когда Наташа в очередной раз в роддом уезжала. И знаете, я понял, что мне в психиатрической больнице очень комфортно работать!

– Есть ли какие-то традиции воспитания детей в старообрядческих семьях?

– Нет, каких-то специальных особенностей нет. Правда, если сравнить с тем, как нас родители воспитывали, мы держим их строже — в большей степени призываем к порядку, организовываем занятость. Кроме того, у детей есть посильные обязанности по храму: дрова носим вместе, по службе иногда помогают. Старший Яша, например, носит свечу перед батюшкой.
Стараемся ребят заинтересовать церковно-славянским чтением и пением.
Что касается содержательной стороны вероучения, стараюсь им все объяснять, когда выпадают те недолгие моменты, когда я дома. Потому что врач он всегда работает на полторы ставки: на одну кушать нечего, а на две — уже некогда.

– Говорят, что люди вашей веры не приветствуют использование бытовой техники: телевизора, стиральной машины, интернета...

– Расскажу одну историю. Я в свое время работал в районной больнице, и у нас были дежурства по графику. Однажды ночью приезжаю на вызов: поступил ребенок лет десяти с жалобами на боли в животе. Он по дороге кричал, бился. А на скорой был включен телевизор. Мальчик уставился в него, как зачарованный, все пришедшие с ним тоже. И мне тогда подумалось: может, врач уже и не нужен?
Телевидение навязчиво и неразборчиво: оно забирает время, а что отдает взамен? У нас дома телевизора нет, в качестве источника информации используем интернет. Это очень удобно: ты вводишь конкретный запрос — и получаешь именно то, в чем нуждаешься.
Что касается вообще техники, облегчающей жизнь, скажу так: слава Богу за все! Стиральная машина — это большое благо. Хорошо, что Наташе не нужно сейчас вручную стирать…

– Насколько обычаи окружающих вас людей согласуются со старообрядческими правилами?

– Я жил долго в Кирове в обычном спальном районе на Юго-западе. Бывало такое: молиться надо, а у соседей праздник: «Владимирский централ, ветер северный…» Это страшно мешало.
Мы хотим проживать вместе, компактно, иметь свой храм  (нынешнее здание церкви — приспособленное, это бывший сельсовет), вести старообрядческий образ жизни. Сегодня идея создания старообрядческого поселения уже на стадии воплощения.
Кстати, меня на работу не взяли в одном учреждении, сказали: побрейся и приходи. Я был удивлен, конечно. Понял, что Россия с петровских времен, когда принудительно бриться заставляли, мало изменилась.
Может, кому-то все это кажется излишним: ношение бороды, платка, что-то еще, но для истинно верующего выполнение этих условий — вопрос принципиальный. Ты идешь неким путем и на этом пути возлагаешь на себя некие обязательства. Это все суть средства к тому, чтобы соответствовать, быть в контексте.

«Мне казалось, это такая благодать — жить подле церкви, лучше ничего не надо. А сейчас понимаешь, что это настоящий труд. Утром, может быть, понежился бы в постели, но нельзя. В четыре встанешь, помолишься, без десяти шесть уже на остановке — и в больничку!»

«Современная идеология такова, что человек говорит: «Я есть бог». И вот сидит какой-нибудь «бог» и ковыряется в своем смартфоне, странички листает. И думает, что он управляет всем. А эта жизненная позиция — иллюзорна, она обречена натолкнуться на реальность».

«Под старообрядческую слободу определено конкретное место — Моржаны. Есть нарезанные участки земли, которые внесены во все реестры. Есть люди, которые желали бы строиться там».

Фото Натальи Бочкаревой,  Кировской старообрядческой общины 

старообрядцы
Нашли ошибку в тексте? Выделите её и нажмите Ctrl + Enter

Комментарии:

Добавить комментарий

Войти через соцсети: